Как жаль, что она в Третьяковской галерее. Это бесспорно хорошая выставка, вполне передающая дух если не всего, то во всяком случае части молодого поколения этих лет. Но оттепель была для всей страны.
Она была для Сарьяна и Стерлигова, Лабаса и Кондратьева, Игоря Попова и Александровой, появилась новая серьезная живопись старых художников. А в литературе это были не только Ахмадулина и Юнна Мориц, но Шаламов и «Поэма без героя» Ахматовой, проза и критика «Нового мира», стихотворения Тарковского, Самойлова, Слуцкого. А были еще и печатавшееся позже, не в Москве, проснувшееся вокруг памятника Маяковскому поколение — Леонид Чертков, Сергей Чудаков, Горбаневская, а с питерцами — Кушнером, Бродским, Найманом десятки поэтов— время, когда жили стихами.
Итак, оттепель была не только для молодых. А уж какие были выставки со всего мира — и без них тоже нельзя представить оттепель. Нельзя и без конкурса имени Чайковского, Московского кинофестиваля — Москва впервые в своей истории ненадолго стала одной из культурных столиц мира. Да и молодые — в первую очередь художники, поскольку выставка в Третьяковке, представлены и неполно по численности и не лучшими работами (скажем, нет шедевров — плакатов Марлена Шпиндлера, далеко не лучший показан холст Андронова и так далее). Даже портрет Шаламова работы Биргера какой-то очень веселенький и явно хуже портрета Саши Морозова в экспозиции ГТГ. Повесить бы оба рядом. Даже молодых, как и всю оттепель, выставка скорее слегка дискредитирует, снижает ее обновленческий и художественный уровень. Нужны представительные бронза и рисунки Эрнста Неизвестного, Сидура.
Три этажа галереи на Крымском валу в результате производят странное впечатление: на первом — хорошо отобранная выставка серьезных работ де Кирико, на третьем — привычная, хоть и обновленная экспозиция русского авангарда, а между ними — почти живописная пустота, где едва ли не центральное место занимают ситцевые, достаточно безвкусные занавесочки, появившиеся в квартирах в годы оттепели.
Конечно, молодые русские художники 50-60х годов не могли сравняться с великими мастерами итальянского и русского авангарда, но все же не надо было неизбежным этим сравнением снижать их место в художественной жизни России. А точнее — эту выставку надо было провести не в Третьяковской галерее, не среди шедевров мировой живописи, а в любом выставочном зале специализирующемся на общественных движениях и к ней не было бы никаких претензий, не было бы сожаления, что время такое важное, время обновляющегося русского искусства и самых больших несбывшихся надежд русского общества, показано как второстепенное и малоинтересное.
Даже для меня, недолго в 60-е годы заведовавшего отделом критики в журнале «Юность» – одном из центров оттепели, было очевидно и тогда, что она гораздо серьезнее модернистических ситцевых занавесок. Жаль, что за более чем полвека в России это так и не было понято и мы горды всего лишь тем, что хотя бы вспомнили это слово, вспомнили единственные за последнее столетие в истории России семнадцать лет, когда КГБ не определял нашу общественную и художественную жизнь.
Но может быть никто другой не осилил бы, не мог бы провести такую выставку, и тогда, конечно, очень хорошо, что это сделала Третьяковская галерея, провела, скажем, первую из многочисленных и необходимых выставок об этом самом манящем нас времени.
Выставка в этом гигантском зале производит чуть пустоватое впечатление, в ней ощущается свободное пространство. А я бы ее сделал очень наполненной. Это было очень густое время.
Опубликовано на сайте: 23 июня 2017, 14:54
Спасибо за рецензию, о выставке.
29 июня 2017, 20:53