Меня звали принять участие, помочь в съемке «Анатомии процесса». Позвонила знакомая, сказала, что с Андреем Лошаком работает над фильмом о диссидентах, «а ведь у вас все бывают» (и она тоже почти двадцать лет приходит на панихиды по моему сыну):
– Кто же и что будет в вашем фильме?
– Виктор Красин, суд над Якиром, Новодворская (ее, слава Богу, не оказалось)…
– Да зачем же вам снимать одних стукачей и покаянцев?
– Ну да, понимаете…
Я сказал, что в такой компании сказать мне нечего и участвовать я не буду. Зачем вы лезете ничего не смысля в эти кровавые и трагические дела.
– А мы все книги прочли…
Оказалось, что даже книги они прочли не все, но вот поняли «чего требует время» очень точно.
Думаю, что дальше авторы фильма были умнее и не предупредили Горбаневскую, Ковалева, Бахмина, Литвинова, Суперфина в какой пакости предлагают им принять участие . Мне не пришло в голову кого-нибудь предупредить, а ведь мог бы догадаться — за последнее время это уже не первое проявление интереса к казалось бы так прочно забытым диссидентам.
Сперва, года два назад, показали четыре фильма с участием Марии Васильевны Розановой — вдовы Синявского, где врала она в каждом фильме по разному, совершенно не заботясь о том, что сама себе противоречит, но одной из ее важных тем, как всегда был рассказ о том, как с КГБ можно и нужно играть и выигрывать, и как они успешно это делали.
Доигрались — в Париже не осталось ни одного человека, который бы здоровался с Синявским и он медленно спился в одиночестве, написав лукаво-покоянную книгу о начале своего сотрудничества с КГБ. Деться было некуда — все были живы, все все знали…
Потом появился роман Улицкой «Зеленый шатер», где диссиденты и сотрудники Солженицынского фонда, спасавшие тысячи семей заключенных, в том числе и мою, выглядели мелкими воришками и уголовниками. Я написал ругательный отзыв, но Сергей Ходорович — распорядитель фонда, отсидевший за руководство фондом шесть лет, объяснил мне, что Улицкая пишет о близких ей людях.
В третье мероприятие был втянут и я. На канале «Культура» решили провести круглый стол на тему «Почему в России не написана история диссидентского движения?». Я извинился перед Архангельским за неудобный текст, но честно на круглом столе сказал, что так как диссидентское движение в его заметной части было разгромлено КГБ году к 1984-му, а демократическое, выросшее на его основе, уничтожено в 1992-93 Гайдаром и тем же КГБ, но с новым руководством, то очередное поколение, царящее сегодня и в КГБ и в Кремле, естественно, хочет, чтобы их жертвы и жертвы их отцов были забыты. Поэтому история и не написана. Одновременно выяснилось, что участники «круглого стола» были отобраны так, что повторяли один за другим – «никакого диссидентского движения вообще не было, а были три-четыре человека, которые не имели друг с другом ничего общего». Мои удивленные напоминания, что Солженицынский фонд, «Хроника текущих событий», «Бюллетень «В» были для всех, для тысяч людей в стране и получали помощь и материалы тоже от тысяч людей, никто из них не услышал. А Архангельский к тому же почти все, что я сказал — вырезал и отказался поместить даже на сайте полный вариант того, что было первоначально записано.
И вот четвертое из той же волны, но поражающее своим цинизмом, упражнение. Во-первых, все что лежит в основе фильма — историческое вранье. Группа Красина и Якира появилась не в годы расцвета диссидентского движения, а в самом его начале и их доносы на всех знакомых и незнакомых ни в коей мере не привели к его уничтожению и гибели. Пара человек действительно перепугалась (Ким, никому не известный Зиман, вероятно, еще кто-нибудь), но расцвет диссидентского движения был еще впереди (десять лет работы «Хроники», десять Хельсинкских групп по всей стране, комитеты в защиту прав инвалидов, верующих (и не только православных, но адвентистов, католиков в Литве, греко-католиков на Украине), борьба татар за возвращение в Крым, борьба с психиатрическими репрессиями, два свободных профсоюза, организовавшийся «самоприемом» филиал НТС в Советском Союзе и т.д.
Наконец, диссидентское движение и в это время далеко не ограничивалось компанией Красина и Якира, но был создан комитет защиты прав человека Андрея Сахарова, Андрея Твердохлебова, Турчина и Чалидзе, писал свои книги (и регулярно арестовывался за это) Толя Марченко, был круг, помогавший Солженицыну с «Архипелагом Гулаг», десятки людей с Фридой Вигдоровой защищавших Иосифа Бродского. А в Киеве — Иван Дзюба, Виктор Некрасов с манифестациями у Бабьего Яра, в Харькове – Некипелов, Алтунян, Анцупов… Да как всех перечислить.
Даже после массовых арестов в 80-е годы, с началом перестройки Чебриков «снимает с оперативного учета» 50 000 человек, косвенно обвиняемых в политических преступлениях. Диссидентское движение всегда было и оставалось массовым и донос на двести человек, конечно, очень влиял на близких, но не на диссидентское движение в целом.
Но кроме изначальной концептуальной лжи фильма сознательно направленной на дискредитацию подлинно героического движения за свободу в России, в нем еще много лжи частной, искажения судеб и дискредитации отдельных людей. Конечно, в центре всего Петр Якир. Но он совсем не был просто алкоголиком сманившим «свободными разговорами», столь редкими в СССР, к себе десятки молодых людей и девушек. Это был вполне взрослый и серьезный человек, который вел для молодежи то, что сегодня бы назвали семинаром, организовавший «Комитет по правам человека в СССР», куда вошли не имевшие никакого отношения к его пьяным застольям генерал Петр Григоренко, Генрих Алтунян и многие другие вполне замечательные люди. Именно поэтому к Якиру стекались сообщения из лагерей, из всех общественных движений, именно поэтому была острая нужда в издании «Хроники текущих событий». Я не верю, что ни один из давших интервью для фильма, о «комитете» не упомянул: это сознательная с помощью умелой кастрации дискредитация и диссидентского движения и самого Якира. В то же время, в отличие от машинистки Людмилы Алексеевой, мне совсем не жаль Петра Ионовича, а жаль тех, кого он посадил и искалечил им жизнь. Он был взрослый, опытный человек, понимавший с кем он имеет дело, боявшийся их, но ни на минуту не пожалевший тех мальчиков и девочек, которых он подставлял под удар. Приводимая Литвиновым реплика Якира о самоубийстве Ильи Габая очень характерна для всего, что он делал. Он не мог не понимать своей ответственности за судьбы других, но их не жалел и по сути своей, даже до доносов и покаяний всегда был «сукой».
Так же мне совершенно не жаль и глупо-тщеславного Виктора Красина. Конечно, с ним, как это описывает Литвинов, пару месяцев поработали второразрядные психологи из КГБ. Ему внушили какой он умный и важный, как они «его уважают» (Господи, сколько раз мне передавали «лично» от Юрия Владимировича, как он нуждается в моих советах. А привычную доверительную фразу от следователя «ну мы то с вами понимаем…», вероятно, слышали просто все без исключения политзаключенные). Когда в КГБ уверились в том, что Красин уже понял всю меру своего величия и ценности своей жизни, его взяли, он тут же начал писать показания и было совершенно не важно, что из этого было известно Лубянке. Всем говорили одно и тоже: мы же все это уже знаем, тем более, что никто не прятался, был даже принцип, который Григоренко взял в качестве названия книги воспоминаний «В подполье можно встретить только крыс», от вас мы не хотим ничего нового, нужно только подтвердить — вы же там были. На это есть обычный стандартный ответ – «Может и был, может быть это и было, но у меня память очень плохая», ведь проблема была в том, что они узнали это от стукача или из незаконной прослушки, а твой рассказ в КГБ должен был это легализовать для чьей-то посадки и уж во всяком случае окунуть тебя в кучу дерьма. Так было с Белгородской — машинисток тогда и не думали арестовывать (исключением была Вера Лашкова, но она была совсем другого масштаба), важно было шантажировать, показать и ее слабость.
После проведенной «работы» с Красиным его было нетрудно убедить в том, что такого важного и умного обязательно расстреляют. Они и впрямь убивали, но не тех кого арестовывали, а так как Костю Богатырева, литовских священников, как попытались отравить Володю Войновича — втихую и маскируясь под близким им и тогда уголовников. Впрочем, этого Красин мог еще не знать, главное, в том, что его, как и Якира, мало волновало, что будет с людьми, на которых он донес.
Клеветнический умысел авторов фильма особенно заметен в кадрах с замечательным диссидентом и архивистом, собиравшим материалы для «Архипелага Гулаг» и редактировавшим в очень трудное время «хронику» Гариком Суперфином. Если его решили снимать, как жертву доносов Якира и Красина, то не имея злого умысла лучше было взять интервью у посаженной ими же Ольги Иофе, которая с тремя другими семнадцатилетними девушками «собиралась» распространить листовки и вывесить самодельный плакат на простыне с протестом против оккупации Чехословакии. Девушек арестовали, посадили на много лет в психушки, но они ни на кого не донесли и никто из-за них не был арестован. Да, я думаю, и Сергея Ковалева с большим интересом, но безрезультатно распрашивали о корреспондентах «хроники» (как и меня позднее о «Бюллетене «В», где была действительно некоторая конспирация). Но выбрали Суперфина, который честно рассказал, что не сразу отказался от показаний, а потом его (вероятно, лучшего архивиста русского диссидентства) — превратили в карикатуру, оставив только рассказ об информации из зоны, спрятанной в заднице. А уж кому, как не Суперфину знать (и, конечно, он это сказал и все было вырезано) сколько материалов из лагерей передавали на свиданиях — иногда самые неожиданные для КГБ люди, сколько писем доходило благодаря инженерам, врачам и охранникам, какие личные шифры были у многих в переписке: у Толи Марченко и Лары Богораз, у Алексея Смирнова и его матери и жены, да и десятков других политзаключенных. А внутри Чистопольской тюрьмы все и всем было известно и было по меньшей мере четыре способа общения между камерами.
Этот фильм снят, конечно, с той же целью, что была у Андропова и его подручных — смешать с грязью тех кто боролся за свободу в Советском Союзе, доказать, как и прочел под диктовку Якир, «что никакого демократического движения в СССР не существует», да еще убедить, что его не только не было раньше, но не может оно появиться и сегодня.
Но на месте тех, кого, я уверен, не показав результатов, смогли заманить, сделали соучастниками в этой клеветнической операции я бы подал в суд (в том числе Горбаневская в Париже, Суперфин — в Бремене), обвиняя в преднамеренном обмане и диффамации всю эту отвратительную компанию создателей фильма, конечно, где-то получивших на его съемку деньги и теперь размышляющих как бы наиболее успешно эту пакость реализовать. Поощрять, даже молчанием, этого нельзя.
Сергей Григорьянц.
Приложение:
1. Четыре маски Андрея Синявского (глава из книги).
2. Письмо Александру Архангельскому.
3. Рецензия на книгу Улицкой «Зеленый шатер».
Опубликовано на сайте: 18 сентября 2013, 20:07
Андрей Лошак – супер-нечистоплотный журналист!
19 сентября 2013, 16:09
Лошак не врал,он просто профессионально не тянул на эту тему.Вы просто не представляете, что сейчас такой низкий уровень журналистики.
20 сентября 2013, 0:07
Я знаю Андрея Лошака давно и очень хорошо. Человек он честный и бескорыстный. Но тема – громадная и очень сложная. Нельзя было ему за нее браться, да еще и делать фильм, да в такой спешке. Эта тема еще ждет своих внимательных, тематически и профессионально подготовленных исследователей. А уж фильм по ней делать – очевидно нельзя. Во всяком случае, на сегодняшнем уровне понимания и исследования. А Андрей даже не пришел поговорить со мной. Насколько объемная это тема можно понять хотя бы из того, что участник и весьма информированный в этой области человек Сергей Григорьянц не упомянул о двух важных, и тоже забытых в фильме фигурах: Григории Подъяпольском и Володе Гершуни. А ведь Григорий вместе с Валерием Чалидзе были первыми организатором “Комитета защиты прав человека”. Сахаров примкнул позже. И Григорий был единственным известным диссидентом, которого КГБ отравило смертельно. В поезде при временной высылке. Эти высылки практиковали во время международных мероприятий в Москве. Обычно нас с ним высылали вместе (мы работали в одном ВНИИ), а в этот раз его выслали одного. У меня есть косвенные доказательства этого преступления. К сожалению – только косвенные. Так что, я думаю Лошак совершил ошибку. Но он честный и порядочный человек, никогда не продавался. Сегодня ни один человек его возраста не понимает всю широту, сложность, действенность и, в то же время, зачастую неоднозначность всей картины диссидентского движения в СССР. Я думаю, в истории вообще не было никогда никакого аналога такого широкого и сложного гуманитарного движения.
20 сентября 2013, 2:43
Думаю, Лошак просто зациклился на одном неприятном эпизоде, о котором имел какую-то информацию. И помимо его воли частный случай выставил в неприглядном свете все движение сопротивления. Упущена тема сопротивления в провинции, куда тоже доходили выпуски “Хроники” и другой самиздат. Следует также понимать, что бороться с авторитарным государством можно было только под лозунгом “За успех нашего безнадежного дела”. Советский строй обрушили не диссиденты, а демократическое движение. Но диссиденты подготовили почву, они были партизанами, поэтому заслуги их велики. Скажем, в поселке Инжавино Тамбовской области, откуда родом отец Буковского и где жили его родственники, все хорошо понимали и сочувствовали Буковскому-младшему. “Слышь, твоего племянника на какого-то карвалола поменяли! Чудеса!”. Но в сельской местности всегда существовал бытовой антисемитизм, поэтому советская пропаганда старательно и подло нажимала на национальность диссидентов, поэтому в провинции сопротивление было пассивным.
20 сентября 2013, 11:12
Очень хотелось бы услышать комментарии Горбаневской,Суперфина,Кима,Алексеевой,Лукина и других живых участников тех событий.
20 сентября 2013, 12:15
Марк, к сожалению, мы с Вами не знакомы и Ваш комментарий мне показался очень разумным. Что касается членов и одного «Комитета по правам человека» и другого, то я не упомянул очень многих, а не только Володю Гершуни и Григория Подъяпольского, поскольку это было упоминание о комитетах, а не рассказ о них. То, что Вы пишите о смерти Подъяпольского я когда-то слышал, но, винюсь, забыл даже сейчас, когда умерла Маша. На самом деле это трагическая и очень важная тема, которой, к несчастью, никто ни когда не занимался. Убийства совершавшиеся КГБ, действительно, были очень разнохарактерными. Вспомните, например, явно облученного и умершего от рака Андрея Кистяковского, которого к тому же не разрешали лечить. Да и отравление Володи Войновича было, конечно, вполне очевидным. О смерти Подъяпольского может быть что-то помнит Татьяна Сергеевна Ходорович и когда я буду в Париже,я попробую ее или Сережу спросить. Но, конечно, всем этим нужно заниматься серьезно, а главное, надо было заниматься гораздо раньше, но почти никто этого не хотел, а наших конференций «КГБ: вчера, сегодня, завтра» на все катастрофически не хватало.
20 сентября 2013, 13:16
Вы абсолютно правы, Сергей. К сожалению, для исследований и публикаций, которые могли бы показать стране и миру диссидентское движение достаточно полно и правоподобно, время в значительной степени упущено. А такой показ очень нужен для сегодняшних и будущих историков, для молодежи. для закрепления памяти погибших и пострадавших пассионариев-правозащитников. Просто для того, чтобы правда об этой удивительной исторической волне жила в памяти людей.Я был рядовой участник этого движения. Горжусь тем небольшим, что удалось мне сделать.Несколько раз чудом пронесло от большой посадки. Меня едва-едва не взяли со знаменитой фонограммой закрытого семинара по судебной психиатрии, который позже удалось передать на запад. Участвовал в двух выпусках радиожурнала “В защиту” (осужденных диссидентов). Они вышли на “Немецкой волне” с открытыми подписями, записанные голосами участников. Вместе с Алексеем Зайцевым, Володей Пясковским и Володей Гершуни готовили к выпуску неподцензурный лит.журнал “Воздушный мост”. Выпустить не удалось по разным причинам. Участвовал в подготовке “Сахаровского сборника”. В марте 85-го была последняя беседа с гбшниками в их номере в гостинице “Националь”. Пытались вербовать. Не удалось.Пообещали вызвать через месяц. Ну тут уж, понятно, с вещами. Пленум им несколько перепутал планы и с мелкими связываться не стали. Пишу не для реестра заслуг (какие тут заслуги!). Для того, чтобы показать, что таких как я было много, осталось – мало. Перемерли. А информации и унас, рядовых, достаточно. Мне 76 лет. Так что, возможно, и этот кусок информации скоро исчезнет. Этот небольшой кусочек информации сам по себе не слишком значителен. Но собранные вместе они тоже помогут воссоздать картину.
20 сентября 2013, 14:03
А мне показалось, что фильм не о
диссидентстве – именно о частном случае, который ГБ использовала-раскрутила, что очень созвучно нынешней ситуации с раскручиванием какой-нибудь частности. И вполне доступно рассказано о трагедии предателей, я б сказал даже – поучительно. Думаю это могло быть началом исследования, как тут уже говорилось, тема огромна, даже мне, 56 лет отроду, известно немного.
И Лошак, думаю, делал не в стол… Но сесть на ежа не уколовшись не получится – кто-то будет недоволен. Диссиденты больше других, они же, как правило, “на нерве”…
20 сентября 2013, 18:49
Мне кажется,что фильм актуален сегодня в
связи с нынешними событиями,даже некоторые
аналогии с Болотным делом.Но Лошак взял и
развил только часть с предательством,сломленных людей. Здесь-герои КГБешники,сумевшие сломать людей и
Алексеева,прощающая предателей.
Я в 70-80е не участвовала в движениях,но
слушала по радио все “голоса” и “волны”и
многие имена помню,в том числе и Ваше.
20 сентября 2013, 21:09
Мне фильм Лошака совсем не показался подлым и клеветническим. Он просто должен был бы быть одним из серии эпизодов. Дело Якира и Красина мало известно сегодня, а шуму оно тогда наделало много. Мне показалось, что Лошак с большой симпатией показывает Якира в его авторитетные годы, когда он был самоотверженным историком, и к нему тянулась молодежь. Речь в фильме идет о том, что КГБ сломало и запутало Якира и Красина, что многие другие тоже “потекли”, но это не бросает тени на все диссидентское движение в целом, потому что и “Хроника” продолжала выходить, и солженицынский фонд продолжал действовать. Можно сожалеть, что Лошак выбрал именно этот период и сделал на нем акцент, но я не сожалею об этом потому, что о деле Якира и Красина мало помнят, а оно было одним из важных эпизодов начала 70-ых. Надо просто не останавливаться перед достигнутым и искать возможность снимать и дальнейшую историю движения, тогда и этот фильм внесет свою лепту и не будет выглядеть однобоко.
21 сентября 2013, 1:10
Комментарий №2 не мой,мой пропущен.
21 сентября 2013, 16:02
Да,кино с запашком…порой Минкульт болие честные фильмы снимает.О двух убийствах и одном неудавшемся отравлении художников,которые и политикой-то не интересовались,просто их творчество шло в разрез с соцреализмом http://www.youtube.com/watch?v=cMRexlYre1I
22 сентября 2013, 18:46
В чем Лошак совершил ошибку и почему кино теперь еще и “с запашком” – никак не пойму. Интересно, что Лошак родился в 1972 г., в год, когда были арестованы Якир и Красин, и начался процесс над ними. Радоваться надо, что не предаются забвению разные эпизоды нашей печальной истории ХХ века. Интервью с Лошаком, для тех, кто не читал, дает все ответы на вопросы: как, зачем и почему взался за эту тему:http://www.kommersant.ru/doc/2277334
24 сентября 2013, 15:51
Ответ на комментарий об интервью Андрея Лошака – http://grigoryants.ru/sovremennaya-diskussiya/ob-intervyu-loshaka/
24 сентября 2013, 20:18
Чекистским “министерством правды” проводится целенаправленное переписывание-уничтожение истории, в т.ч. и прежде всего, истории Сопротивления, – иначе их нацистская, пардон, “национальная” идея так и не сможет появиться на свет. Дискуссии по известному сталинскому вопросу “Вы, товарищ Лошак, дурак или провокатор?” лишь отвлекают внимание от этих чекистских манипуляций. Ну а комментировать высказывания группы поддержки “честного и бескорыстного” провокатора вообще нет смысла.
26 сентября 2013, 9:51
right
1 декабря 2013, 20:13
“Да,кино с запашком…порой Минкульт болие честные фильмы снимает.О двух убийствах и одном неудавшемся отравлении художников,которые и политикой-то не интересовались,просто их творчество шло в разрез с соцреализмом http://www.youtube.com/watch?v=cMRexlYre1I“-Маша
Моего сослуживца отец был питерский художник-реалист. Его мастерскую подожгли художники-модернисты в 1978г. Не стоит обелять или очернять кого-либо в соответствии с модой. Я знаю человечка в Edison,NJ,USA, который поносил Солженицына до перестройки, хвалил после оной, а сейчас опять его поносит.
1 декабря 2013, 20:18
Сергей, я очень долго собиралась тебе написать по поводу твоей статьи «Клевета», которая очень меня огорчила. Мне тоже не понравился фильм Лошака, но по совсем другим причинам. Ты, правда, в ходе дискуссии, несколько смягчил свою крайне нетерпимую позицию, но и такая совершенно неприемлема для меня.
Начну с того, что в твоей статье касается меня лично: «…лучше было взять интервью у посаженной ими же Ольги Иофе, которая с тремя другими семнадцатилетними девушками “собиралась” распространить листовки и вывесить самодельный плакат на простыне с протестом против оккупации Чехословакии. Девушек арестовали, посадили на много лет в психушки, но они ни на кого не донесли и никто из-за них не был арестован…» Увы, в этом отрывке нет почти ни слова правды. Во-первых, ни Якир, ни Красин не могли иметь никакого отношения к нашему аресту в декабре 1969 года, т. к. никаких показаний еще не давали (их арестовали в 1972-м) и знакомы с нами не были. Во-вторых, арестованы были две девятнадцатилетние девушки – я и Ира Каплун – и двадцатидвухлетний Слава Бахмин. В-третьих, мы готовили листовки против возвращения сталинизма, бумажный плакат против оккупации Чехословакии мы с Ирой Каплун держали во время нашей демонстрации на площади Маяковского в январе 1969 года, и нас тогда не арестовали. В-четвертых, посадили в психушку только меня (Ира и Слава были помилованы до суда после 10 месяцев следствия) и, слава Богу, не на долгие годы, а еще на 10 месяцев (сначала в СПБ в Казани, а потом в общего типа в Москве). Я так подробно останавливаюсь на этих ошибках, чтобы продемонстрировать тебе как можно совершенно непреднамеренно все перевернуть, и насколько надо быть осторожным, обвиняя кого бы то ни было во лжи и клевете. Но это все мелочи.
Действительно ли кого-то арестовали по показаниям Якира, Красина или еще по чьим-нибудь из тех, кто показания давал? Конечно нет. В абсллютно неправовом государстве, каким был СССР (увы и современная Россия ушла недалеко) для чьего-то ареста и суда никаких показаний не требовалось. Арестовывали по оперативным данным тех, кто чем-либо властям не угодил и арестовать кого на данный момент власти сочли целесообразным. Как говорится, был бы человек, а статья найдется. Причем понять почему арестовали одного, а другого, вроде сделавшего не меньше, оставили на свободе часто не представляется возможным (например, нас было шестеро, а арестовали только троих). Если же хотелось придать делу видимость законности, то и «свидетелей» находили без труда.
Зачем же тогда так добивались показаний. Перефразируя тебя, эти показания не должны были ничего легализовывать для чьей-то посадки, а только окунуть их давшего в кучу дерьма. Поэтому, когда не могли добиться показаний, то требовали хотя бы раскаяния или, на крайний случай, обещания прекратить деятельность. Дело в том, что гебешники поняли что они не смогут побороть сопротивление страхом: арестами, увольнениями, с работы, исключениями из институтов и т. п. Напротив, с каждым арестом сопротивление усиливалось – к нему присоединялись близкие арестованного. Ты считаешь, как написал где-то в полемике по поводу твоей статьи, что т. н. диссидентское движение было движением политическим, мне же кажется, что это было Сопротивление (как Сопротивление нацизму) и хотя были среди сопротивленцев всяческие политические течения причем как демократические, так и такие как неонацисты или «настоящие ленинцы», а также борцы за «соблюдение собственной конституции». Но, в основном, это было сопротивление моральное. Мы понимали, что не можем ничего изменить, но не могли быть соучастниками партии и народа, которые едины, и которые требовали и нашего с ними единства. Отсюда и наш любимый тост: «За успех нашего безнадежного дела». А коль сопротивление было моральным, то самый ощутимый удар ему можно было нанести, дискредитировав нас именно морально. Нас обвиняли в продажности, мол нашу деятельность оплачивают всякие вражеские разведки, мы «продаем родину» за джинсы и жвачку. На нас собирали и распространяли всяческий бытовой компромат: такой-то пьет, или изменяет жене, или бросил детей (конечно, в Сопротивлении были люди, а не ангелы, и всякие грехи у нас можно было найти, да и придумывать не брезговали). Но все-таки мы готовы были добровольно идти в тюрьмы, чтобы не изменять своей совести. Это вызывало сочувствие. Так что, несмотря на все ухищрения, у нас был моральный авторитет. Вот если мы сами публично откажемся от своих убеждений, да еще и выдадим своих друзей, это пошатнет не только наш авторитет в глазах общества, но и перед самими собой мы не сможем очиститься, так как потеряем моральный приоритет и в своих собственных глазах. Так к началу 70-х, добиваться показаний и раскаинья стало для гебешников первоочередной задачей.
Для этого процесс Якира и Красина и был задуман.
Если бы Якир, Красин и другие, которые не выдержали и раскаялись, и дали показания на своих друзей были бы изначально людьми аморальными, то все это не имело бы никакого смысла. О каком моральном авторитете аморальных людей может идти речь? Логичнее было бы говорить, что на роль «предателей» выбирали лучших. Но я этого не скажу, т. к. мне не понятен тот не свойственный нашему возрасту максимализм, с которым ты делишь участников Сопротивления, с одной стороны, на «стукачей и покаянцев», которые «даже до доносов и покаяний всегда были “суками”» и бескомпромиссных участников «подлинно героического движения за свободу в России», с другой. Нет. Все эти люди нашли в себе мужество противостоять жестокому тоталитарному режиму и уже поэтому были «лучшими», но мало было среди них тех, кто смог остаться по-настоящему бескомпромиссным (а по большому счету в Совдепии, не идя на компромисс, невозможно было не только окончить школу или институт, но и детский сад, пожалуй). И все они были людьми, а значит имели как достоинства так и недостатки.
Да Петр Ионович пил, да он оказался слаб (а возможно ли заранее знать меру своих сил), но он никого сознательно не подставлял под удар, а подставлялся сам. Мальчики и девочки, которые окружали Якира, прекрасно отдавали себе отчет, чем они рискуют, и сами шли на этот риск. Никто их ни во что не втягивал. Когда я стала появляться у Якира, он, зная, что у меня психиатрический диагноз и поэтому меня могут посадить в психушку без всякого суда, неоднократно предупреждал меня об осторожности, советовал не подписывать писем и пр. Предупреждал он об опасности и других. У него был открытый дом, где легко было засветиться, но никто никого туда не тянул. Петр был человеком открытым и просто не мог жить по-другому. Якир, не смотря на свой возраст и большой жизненный опыт, не был «взрослым, опытным человеком», но скорее человеком импульсивным, жившим не разумом, а инстинктами (именно этим и объясняется «приводимая Литвиновым [на самом деле Кимом] реплика Якира о самоубийстве Ильи Габая»). Наверное он был таким и потому, что уже подростком оказался в лагерях. И чудо то, что при таком воспитании в нем сохранилось столько порядочности и доброты. В его доме никому не отказывали в помощи. Поэтому именно к нему стекались сообщения из лагерей, у него устраивали пресс-конференции, он получал литературу, и давал ее всем желающим, у него подписывались письма в защиту арестованных, к нему приезжали их родственники за помощью и советом, когда еще не было фонда помощи политзаключенным, в основном он и Виктор Красин передавали информацию иностранным корреспондентам. И многие более осторожные и ответственные диссиденты, чтобы не светиться, передавали и получали информацию именно через него, закрывая глаза на его «пьяные застолья».
Да, Виктор Красин может и был глупо-тщеславным, но тем больнее было ему почувствовать, а затем и признать свою слабость. Можно не верить, что его бы действительно расстреляли, но ничего принципиально невероятного в этом предположении не было. Как говорила Софья Васильевна Калистратова, когда ее спрашивали могут ли гебешники поступить так-то и так-то: «Все может быть, у нас страна неограниченных возможностей». Так что, тем более находясь в изоляции, Виктор поверил в это вполне искренне. Я пишу о нем гораздо меньше хорошего, чем о Петре Ионовиче, потому что гораздо меньше его знаю.
Якир и Красин были не только одними из первых участников Сопротивления, но оставались ими до своего ареста, как раз в период расцвета этого движения и принимали участие и в защите прав верующих, и в борьбе татар за возвращение в Крым, и в борьбе с психиатрическими репрессиями… Конечно «диссидентское движение и в это время далеко не ограничивалось компанией Красина и Якира», но как раз тогда большинство участников Сопротивления действовали вместе и поддерживали друг друга.
Готовили процесс над Якиром и Красиным вовсе не «пару месяцев» и не «второразрядные психологи из КГБ». Безусловно над его подготовкой работали лучшие гебешные научно-исследовательские институты. И не только непосредственно над подготовкой этого процесса как такового, но изучали всех известных участников Сопротивления, чтобы найти слабые места каждого. Кого можно – расколоть, кого расколоть не удастся, – заставить пойти хоть на какие-то компромиссы. Дело ведь еще и в том, что у большинства этих людей, в том числе у Якира и Красина, были очень высокие требования к самим себе, и даже если их прощали окружающие, сами себе они ничего не простили, а это оказалось очень тяжелым наказанием. Даже те, кто не упал, а только споткнулся, уже не смогли оправиться. С какой болью говорит даже сейчас о своей «вине» Ирина Белогородская, а ведь показания ее были совершенно ничтожны.
Интервью с Гариком Суперфином показалось мне самой интересной частью фильма. Гарик подробно рассказывает как он сам давал показания. Представляю какого мужества потребовал от него этот рассказ. Характерно, что даже сейчас, по прошествии сорока лет он не может объяснить себе причин, которые заставляли его давать эти показания, и почему, несмотря на то, что по возвращении в камеру он понимал что совершает что-то недостойное и мучился этим, возвращаясь на допрос он снова и снова продолжал давать подробные показания. В конечном итоге у Гарика хватило сил отказаться от своих показаний. И это безусловно заслуживает уважения. Но представь, что его освободили бы раньше этого отказа (предположим помиловали бы до суда, как Иру Белогородскую), что вполне могло случиться, если бы гебешникам только пришло в голову, что, дав такие подробные показания, он еще способен чудом освободиться от этого поистине дьявольского наваждения. Ты бы уже не назвал его «замечательным диссидентом», а перевел бы в разряд «стукачей и покаянцев»?
Когда-то Владимир Буковский, сам совершенно безупречно вынесший несколько следствий и сроков сказал, что не раскалывали только тех, кого не хотели расколоть. Конечно это – парадокс, который, естественно, верен лишь отчасти. Некоторые участники фильма говорят, что не имеют права судить тех, кто дал показания, так как сами не перенесли того, что пришлось пережить этим людям. Но судить не имеют права и те, кто, как им кажется, все это пережили. Одни и те же обстоятельства могут совершенно по-разному переноситься разными людьми, и даже один и тот же человек, в зависимости от своего психологического состояния, может совершенно по-разному вести себя в казалось бы одинаковых обстоятельствах. Как очень точно сказал Вадим Делоне: «Ничему тюрьма нас не научит, кроме чувства жалости, пожалуй».
Этому дьявольскому замыслу, сломить Сопротивление, сломить его участников, и уничтожить ту взаимоподдержку, которая давала нам силу продолжать нашу борьбу, мы могли противопоставить только тепримость и сострадание к друг-другу. К сожалению, терпимости нам часто не хватало. И нетерпимость, кажущаяся принципиальностью и справедливостью, невольно помогала именно тем, кто хотел нас окончательно разъединить и уничтожить. Поэтому меня так огорчает твоя позиция. К счастью, уничтожить Сопротивление не удалось, наверное это вообще невозможно. И каким бы оно ни казалось иногда слабым и «безнадежным», нельзя победить людей, которые не могут мириться со злом.
В фильме же Лошака нет, на мой взгляд, даже попытки осмыслить, для чего был устроен этот процесс, какую роль он сыграл в даижении Сопротивления. Я не думаю, что он хотел сознательно оклеветать или, наоборот, оправдать кого-то. Ему, видимо, хотелось снять какой-то фильм о Сопротивлении, а тут подвернулась юбилейная дата, сороколетие процесса Якира и Красина. Он и сам, похоже, не очень разобрался в значении этого процесса, который можно понять, только очень хорошо зная всю историю Сопротивления. В результате он подобрал людей, имевших большее или меньшее отношение отношение к этому процессу, взял у них интервью и разбавил все это кинохроникой. К тому же он до неузнаваемости сократил некоторые интервью (точно знаю об интервью с Белогородской, из которого он умудрился выкинуть практически все), подгоняя фильм под отпущенное для него время. Интервью с Суперфином он умудрился испортить, не попытавшись обсудить причины, по которым люди давали показания, а заговорив о способах передачи информации, которые к теме фильма не имеют никакого отношения. Так, что фильм получился просто никакой, с которым и спорить невозможно. Вот почему он мне не понравился.
Сергей, прости, что мое письмо получилось довольно сумбурным, и что я, наверное, слишком разжевываю вещи для тебя очевидные, просто тема эта для меня очень важна, и я не хочу, чтобы осталось хоть какое-нибудь недопонимание. Поэтому я так долго не могла его написать.
Некоторые друзья спрашивали мое мнение о твоей статье и об этом фильме, так что, я надеюсь, ты не обидишься, что я дам им прочесть это письмо (тем более, что ты ссылаешься на меня в статье).
Наконец-то заканчиваю это трудное письмо.
Всего тебе доброго. Оля.
31 декабря 2013, 1:10
Ответ Ольге Прохоровой (Иофе) – http://grigoryants.ru/sovremennaya-diskussiya/otvet-olge-proxorovoj/
13 января 2014, 21:16